Идея задействовать смартфон как персональный экран
для вывода наглядной информации (полезных ссылок и т.д.) возникла достаточно давно. К сожалению, в вузах Екатеринбурга далеко не во всех аудиториях есть экраны и проекторы, а также wi-fi и худо-бедно работающий компьютер. Приходится обходиться по старинке - мелом и доской.
А хочется - давать ссылки, показывать наглядный материал, в режиме реального времени серфить в сети, показывая только что вспомнившиеся интересные примеры.
Идем дальше. Чтобы делиться ссылками , нужно каким-то образом - в какие-то приложения - отправлять их студентам. Куда? Идеального решения пока, к сожалению, не нашел. По идее, есть банальная "Вконтакте", и по идее, у каждого студента есть там профиль. Соответственно, можно создать общий чат, куда отправлять ссылки. Либо создать закрытое сообщество с аналогичными же целями.
Хотелось найти что-нибудь более интересное и оригинальное. К сожалению, пока не удалось. Временное решение - каналы Telegram . Начал применять их с начала этого семестра. Из неудобств - несмотря на относительную известность, Telegram не самое популярное приложение у студентов. Кроме того, поиск по каналам работает, по опыту, не всегда адекватно - то есть, найти уже созданный канал для того, чтобы присоединиться к нему, получается не у всех и не с первого раза. Не знаю, плюс или минус - но коммуникация в канале односторонняя, иными словами, студенты не могут писать свои ответы / комментарии. Впрочем, возможно, иногда это и плюс:)
Буду признателен и благодарен за подсказки и советы по приложениям, которые можно использовать для этих целей.
P.S. Whatsapp и Viber были отклонены мной, так как там для того, чтобы создать группу (сообщество), нужно знать телефоны студентов, что, на мой взгляд, является некоторым напрягающим вторжением в личную жизнь.
2. Годы войны с Наполеоном
3. «Вестник Европы» при Каченовском
4. Последние годы журнала
1. «Вестник Европы» при Карамзине
«Вестник Европы» прожил долгий век и испытал сложную судьбу. За двадцать девять лет его существования произошли значительнейшие сдвиги в политической и культурной истории России; памятником этих сдвигов и стал самый долголетний из всех русских журналов первой четверти XIX века Он возник в тот исторический момент, когда большинство русского культурного дворянства было окрылено надеждами (как оказалось, преждевременными) - после расправы со «вторым тираном за девять веков» - Павлом: «в домах, на улицах люди плакали от радости, обнимая друг друга как в день светлого воскресения».
Эти же выражения встречаются немного позже у Н. М. Карамзина, первого «издателя» (на современном языке - редактора) «Вестника Европы». Фактическая инициатива издания журнала принадлежала арендаторам Московской университетской типографии и в первую очередь И. В. Попову, образованному купцу и книгопродавцу, который «упросил Карамзина, жившего в то время в Москве, составить программу совершенно нового, по европейскому образцу, журнала и принять на себя редакцию его» (А. Н. Неустроев). Карамзин согласился и руководил журналом в течение двух лет (4, С. 93). Уже с 1801 года, т. е. через полгода после дворцового переворота, начали появляться объявления, обещавшие, что новый журнал, «состоящий из 24 годовых номеров, будет извлечением из двенадцати лучших английских, французских и немецких журналов. Литература и политика составят две главные части его».
В этом выдвижении политики на равноправное с литературой место в журнале заключалось своеобразие «Вестника» и ответ на потребности дня. Журнал уже к половине января имел 580 подписчиков («пренумерантов»): Карамзин находил, что это «немало» (письмо к И. И. Дмитриеву от 14 января 1802 г.). И действительно, это было вдвое больше, чем в конце первого года издания «Московского журнала». Вскоре число подписчиков превзошло 1200; понадобилось второе издание первой книжки.
Редакционная статья, открывающая «Вестник Европы», написана Карамзиным в форме письма к издателю. Основная мысль его: просвещение для «всех состояний». «Уже прошли те блаженные и вечной памяти достойные времена, когда чтение книг было исключительным правом некоторых людей; уже деятельный разум во всех состояниях, во всех землях чувствует нужду в познаниях и требует новых лучших идей». Правда, перечисляя отдельные социальные категории своих будущих читателей, Карамзин ограничивается дворянством: придворный, судья, молодой светский человек, «красавицы», «матери» (т. е. читательницы-дворянки) и, наконец, «семейство провинциального дворянина», которое «сокращает для себя осенние вечера чтением какого-нибудь романа». К культурным запросам «сельских наших дворян» Карамзин обращается и еще раз вслед за этим (4, С. 94).
Вопросам внешней политики посвящены сравнительно большие самостоятельные статьи. Позиция карамзинского «Вестника» здесь весьма осторожна; не имея возможности прямо возражать против союза с буржуазной Францией, он очень сдержанно относится к личности Наполеона и ставит ему в заслугу, главным образом, подавление революции и фактическое восстановление монархии (1803, № 1). Но Карамзин не скрывает и другой стороны: Франция стала страной «банкиров и подрядчиков», а автор резко враждебен новой послереволюционной знати. Буржуазия поощряется им лишь постольку, поскольку она является союзником помещика-дворянина.
Информационный материал извлекается из разнообразных, в том числе и либеральных органов («Декада», «Минерва»); тенденции проявляются не столько в подборе фактов, сколько в руководящих статьях.
Собственно «литература» в позднейшем значении слова, т. е. литература художественная, занимала в карамзинском «Вестнике» довольно скромное место. Привлечены были, правда, к сотрудничеству Державин, Херасков, Нелединский-Мелецкий, И. И. Дмитриев, из молодежи - Жуковский. Но вклады их в журнал были незначительны, и главным вкладчиком оставался Карамзин. Русская проза была представлена повестями Карамзина («Моя исповедь», «Рыцарь нашего времени», «Анекдот», «Марфа посадница») и его последователей - Вл. Измайлова («Молодой философ») и Жуковского («Вадим новгородский»); в иностранном отделе занимает видное место Жанлис.
«Критического отдела» в «Вестнике Европы» этих лет не было. Карамзин не считает критику «истинною потребностью нашей литературы»; только смерть Богдановича вызвала большой некролог (написан Карамзиным), да на «Путешествие в Малороссию» Шаликова Жуковский отозвался несколькими, скорее лирическими, чем критическими, страницами. Актив литературы сосредоточен в самом «Вестнике»: критика переходит в «самокритику», в редакционные оговорки и рекомендации. Единственной полемической статьей была статья В. В. «О русской комедии» - против расширения социального диапазона в комедиях Соколова и покойного Веревкина, в защиту дворянского «хорошего тона» и с апелляцией к запросам зрительного зала, в котором, наряду с «боярами», отмечены «первостатейные откупщики и заводчики». Но полемика и на этой почве никем не была поддержана. Немногочисленны и образцы иностранной (переводной) критики: из новинок отмечена - в очень сдержанном отзыве - «Дельфина» Сталь.
Белинский видел главную заслугу Карамзина в том, что он «размножил читателей во всех классах общества, создал русскую публику». Это верно, главным образом, по отношению к «Вестнику Европы» и именно карамзинской редакции. Следующий, переходный, период истории «Вестника» (годы 1804 - 1806) характеризуются отступлением от этих позиций.
2. Годы войн с Наполеоном
Дальнейшая история «Вестника Европы» связана с именем Михаила Трофимовича Каченовского, который, начав сотрудничать в 1804 г., со следующего, 1805 года становится «издателем» и с перерывами доводит журнал до конца - до 1830 г.
Карамзин, назначенный историографом, совершенно отошел в 1804 г. от «Вестника Европы», и первый год без него журнал имел переходный и несколько своеобразный характер. Карамзину приходилось вести борьбу на два фронта: основная и явная велась против буржуазного радикализма на Западе (и тем самым против его зачатков в России). Одновременно ему же пришлось бороться с литературной реакцией. Идеологом этой «оппозиции застоя» был Шишков. «Рассуждение о старом и новом слоге» Шишкова, вышедшее в 1803 г., было не только направлено против группы Карамзина, но и ближайшим образом возражало именно на карамзинскую статью в «Вестнике Европы» 1802 г. - «Отчего в России мало авторских талантов».
Против «Рассуждения» Шишкова выступили два журнала: «Московский Меркурий» П. И. Макарова и «Северный вестник» И. И. Мартынова. Макаров прямо обвинил Шишкова в несправедливом отношении к Карамзину, сделавшему «эпоху в истории русского языка». И здесь Шишков не вступил в прямую полемику, похвалил Карамзина в несколько неопределенных выражениях, но заговорил и о «некоторой особливой шайке писателей, вооружившихся против славянского языка» (3, С. 35).
Карамзин дипломатично уклонился от участия в споре, а после насмешек Шишкова даже изменил некоторые выражения своей статьи. Он не мог не видеть в Шишкове союзника в своей борьбе с буржуазным радикализмом; идеи национализма и патриархализма могли сыграть в этой борьбе немалую роль; сам Карамзин их отстаивал, избегая только крайностей. В самый разгар полемики он отошел вообще от журнальной деятельности.
В 1804 г. журнал попадает в руки ближайших последователей Карамзина. Редактором становится Панкратий Платонович Сумароков, которому принадлежат восторженные стихотворные строки о Карамзине (вместе, впрочем, с пародиями на его ультрачувствительных подражателей). Библиографы предположительно называют соредактором уже упомянутого П. И. Макарова; во всяком случае, в «Вестнике Европы» этого года печаталась его проза, переводная и оригинальная («Россиянин в Лондоне»). В октябре 1804 г. Макаров умер; Шаликов определяет ему место «без всякого промежутка подле г-на Карамзина» и тут же отчасти нарушает продолжавшийся и после Карамзина заговор молчания о Шишкове: «Издатель „Московского Меркурия" знал, как должно писать рецензию и в критике на книгу „О старом и новом слоге" доказал, что он знал многое» (1804, № 24). Именно к Шаликову, малоталантливому эпигону Карамзина, перешла на короткое время главная литературная роль в «Вестнике Европы» (много стихов и отрывки из «Нового путешествия в Малороссию»); в переводах царит та же Жанлис вместе с Дюкре-Дюменилем и А. Лафонтеном. Вместе с литературной частью ослабляется и политическая; актуальность и острота утрачиваются; карамзинский политический фельетон исчезает вместе с Карамзиным, и отдел «политики» сводится к перечню фактических известий.
В следующее трехлетие (1805 - 1807 гг.) «Вестник Европы» возглавляется М. Т. Каченовским, который в эти годы (с 1806) получил профессуру и помещал в журнале статьи преимущественно по русской истории. О сколько-нибудь независимом обсуждении внешнеполитических вопросов в эти годы наполеоновских войн говорить не приходилось, но, конечно, нападки на «Бонапарта» и патриотические мотивы в стихах и в прозе, какими пронизан «Вестник Европы» этих лет, были искреннее тех вынужденных и сдержанных комплиментов, какие были при Карамзине и возобновлялись в периоды мира. Довольно обильна была патриотическая лирика (Жуковский, С. Глинка и др.); инициатива принадлежала Мерзлякову (в ноябре 1805 г. стихи «На победу русских над французами при Кремсе»); интересно, что среди этой лирики было и украинское стихотворение Гр. Кошица-Квитницкого «Ода, сочиненная на малороссийском наречии по случаю временного ополчения» (1807, № 9).
Состав сотрудников литературного отдела остался прежний: печатались стихи Державина, Хераскова, И. И. Дмитриева, В. Л. Пушкина; в 1807 г. особенно много -Жуковского. Появились и новые имена: с 1805 г. А. Ф. Мерзляков, с 1806 - А. Ф. Воейков, с 1807 - Батюшков и сыгравший впоследствии видную роль в журнале А. А. Писарев. Оригинальной беллетристики попрежнему не было; в переводной к уже названным именам присоединились некоторые новые: из французов - Шатобриан, из англичан - Эджеворт, из немцев - Коцебу и Энгель; смерть Шиллера отмечена была прочувствованным некрологом. С 1806 г. налажен был, наконец, отдел критики и театральных рецензий (об отсутствии которого еще в 1806 г. жалел некто Н. Щ. в «письме к издателю»). Но критика на первых порах имела по преимуществу стилистический характер (1, С. 29).
Период 1807 - 1812 гг. был новым этапом в истории «Вестника». С нового, 1808 года редакция переходит к Жуковскому: в 1809 г. он продолжает возглавлять журнал единолично, в 1810 - совместно с Каченовским; в 1811 «издателем» снова становится Каченовский, но при усиленном сотрудничестве Жуковского. В Жуковском «Вестник Европы» получил действительного заместителя Карамзина; достаточно сказать, что он лично поместил в журнале за четыре года, кроме двух повестей и двадцати стихотворений, пятнадцать оригинальных статей (не считая более мелких заметок) и свыше сорока переводных. Именно в эти годы появились такие известные вещи его, как баллады «Людмила», «Кассандра», повесть «Марьина роща», поэма «Громобой».
Отношение Жуковского к критике установилось не сразу. В редакционной статье 1808 г. он еще повторяет за Карамзиным, что критика - роскошь, а мы еще не Крезы. Но жизнь не оправдала этого тезиса: сам Жуковский втягивался в литературную борьбу и сам признал законность «благоразумной критики» в особой статье (1809, № 21). Литературно-критическая позиция его отличалась большой дипломатичностью. От полемики с Шишковым он по примеру Карамзина уклонился. Новые выступления Шишкова в 1808 г. и дальнейшая его полемика с Дашковым никак не были отражены в «Вестнике Европы». В список писателей, «близких к идеалу изящного» (статья «О критике»), он поместил Ломоносова, Державина, Дмитриева, Карамзина и –неопределенно - «еще некоторых новейших». Конечно, это был список карамзинистов, а не шишковцев.
С 1810 г. Каченовский становится официально соредактором «Вестника Европы», и с этого же года устанавливается новая программа журнала. Вместо первоначальных двух отделов, теперь их пять: 1) «Словесность», 2) «Наука и искусство», 3) «Критика», 4) «Смесь», 5) «Обозрение происшествий». С 1811 г. второму отделу было присвоено более распространенное название: «Изящные искусства, науки и литература», а пятому отделу было с 1810 г. возвращено его прежнее название «Политика».
Официально возглавляет журнал Каченовский, но личную инициативу его можно видеть только в расширении отдела «наук», главным образом исторических. Для этого отдела он умел привлекать и сотрудников из числа профессоров и кандидатов Московского университета - историков и филологов (Шлецера, Калайдовича, Мерзлякова, Снегирева, Тимковского и других), много писал по историческим вопросам и сам.
С 1811 г. Каченовский издает журнал один. Как показывает его переписка с Жуковским, он против желания Жуковского оттеснил его от соучастия, так как был недоволен им как журнальным работником и, кроме того, расходился с ним в некоторых мнениях. Каченовский ссылается на разное отношение к Карамзину. Хотя в исторических работах Каченовского скепсис по отношению к Карамзину мог выполнять прогрессивную роль, но в данном случае поворот журнала от Карамзина и Жуковского был поворотом вправо, в сторону врагов Карамзина из шишковской группы, в сторону более отсталых тенденций.
После резкого письменного объяснения отношения между Каченовским и Жуковским восстанавливаются, и в 1811 г. Жуковский сотрудничает в «Вестнике Европы» довольно активно (статья: «О поэзии древних и новых» - с компромиссным решением проблемы, рецензия на трагедию Грузинцева, ряд переводных статей). В 1812 г. Каченовский обходится без прочных сотрудников, и журнал тускнеет; с 1813 г. место Жуковского занял Вл. Измайлов, к которому на 1814 г., на время болезни Каченовского, перешло и редакторство. Это был последний заместитель Каченовского.
В. В. Измайлов взял на себя редактирование «Вестника» в год, когда наступало время политического и экономического мира. Россия начинает занимать в европейском концерте одно из руководящих мест.
В. Измайлов был одним из самых ярких выразителей сентиментального филантропизма. Темами его повестей и статей, начиная с 90-х годов XVIII в., были не только проповедь семейных добродетелей и борьба с высшим светом во имя идеалов умеренности, но и социальное неравенство и судьба крепостных. Так, например, в повести «Сироты в Малороссии» (1814, №№ 7 и 8) изображена несчастная судьба сироты из дворянок и простого солдата, равно беззащитных перед властями. Социальные конфликты, однако, снимались, и смысл подобных сопоставлений сводился к утверждению филантропии. Что касается публицистических деклараций В. Измайлова, то они имеют явно охранительный характер.
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИНСТИТУТ МАССМЕДИА
ФАКУЛЬТЕТ ЖУРНАЛИСТИКИ
Кафедра литературной критики
ЖУРНАЛ «ВЕСТНИК ЕВРОПЫ» Н.М. КАРАМЗИНА: ОСНОВНЫЕ ИДЕИ, ЖАНРЫ,
КРУГ СОТРУДНИКОВ
Специальность 021400 «Журналистика»
Студентки 1-го курса очной формы обучения
Москва 2009
Введение……………………………………………………………………………………………………………………………………3
Основная часть
История создания журнала………………………………………………………………………………………….5
Круг сотрудников и содержание журнала…………………………………………………………………..7
Основные идеи журнала………………………………………………………………………………………………9
Журнал «Вестник Европы»: основные жанры……………………………………………………………14
Список источников и литературы…………………………………………………………………………………………..20
Введение.
Тема настоящей курсовой работы – «Журнал «Вестник Европы» Н. М. Карамзина: основные идеи, жанры, круг сотрудников». С самого начала журнал был очень популярен, он выходил два раза в месяц небывалым для той эпохи тиражом - 3600 экземпляров, регулярно издавался в течение 28 лет. Но все же основателем его стал Карамзин и со сменой редактора в 1804 году это уже было издание иного рода.
Принимаясь за данную работу, я определила для себя следующие задачи. Во-первых, я хотела определить, в какой период своей жизни решил Николай Михайлович приступить к работе над этим изданием, что происходило в его жизни незадолго до этого и ради чего он прекратил эту работу. Во-вторых, я хотела разобраться, какие именно идеи Карамзин пытался донести до общественности, ради чего он начал трудиться над «Вестником Европы». В-третьих, я решила определить круг сотрудников и соратников, которые помогали Николаю Михайловичу в работе над этим издания. В-четвертых, я изучила те жанры, которые были использованы в журнале.
Цель моей работы – определить, какое место в жизни и творчестве Карамзина занимал труд над «Вестником Европы». Ведь ко времени начала издания этого журнала Карамзин уже сыскал славу писателя, а сразу после того, как он оставил место редактора в «Вестнике …», он стал придворным историографом, человеком, которому Александр I поручил написание истории родной страны.
В XXI веке трудно рассуждать об актуальности данной темы – «Вестник Европы» издавался в самом начале XIX века. Но стоит заметить, что XIX век – важная страница в истории русской публицистики, в эту эпоху работали такие одаренные русские критики, публицисты, издатели, как Н. А. Полевой, К. Ф. Рылеев, А. А. Бестужев, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, В. Г. Белинский, Н. А. Некрасов, Н. Г. Чернышевский, А. Н. Добролюбов, М. Е. Салтыков-Щедрин, Ф. М. Достоевский и другие. Рассматривать историю русской журналистики без должного внимания к этому периоду нельзя, в то же время нельзя и отрицать наличие публицистики в XVIII веке. Карамзин и его «Вестник Европы» был неким мостом из одного века в другой, поскольку и издавался журнал на рубеже веков, в то время как сам писатель жил, получил образование в XVIII столетии. Мало того, сам журнал был значимым явлением не только благодаря имени его издателя: его читали и много после того, как номер выходил, журнальные книжки находились в обращении десятилетиями. Он выражал идеи, который витали в воздухе, которые бродили в умах. Эти умонастроения занимают историков, поскольку спустя чуть более чем 20 лет произойдет восстание декабристов, а почва для этого события готовилась много раньше.
Под редакцией Карамзина было выпущено 44 номера журнала «Вестник Европы». Для написания данной работы я прочитала каждый из них и составила общее представление об издании, а также о провозглашаемых на его страницах идеалах и пропагандируемых идеях, и о том, что было дозволено опубликовывать цензурой. По биографии самого Карамзина можно определить, как власть относилась к литераторам и публицистам того времени. Обо всем этом я расскажу в основной части работы.
Нельзя сказать, что литературы по этой теме необозримо много. Есть несколько исследователей непосредственно творчества Карамзина: Евгений Иванович Осетров и Юрий Михайлович Лотман. Однако их монографии не были посвящены кокретно интересующей мне теме. Так, в книге «Три жизни Карамзина» Е. Осетров повествует о жизни Карамзина в целом, рассматривает ее на культурном фоне отечественой и западноевропейской истории. В этой книге периоду работы над «Вестником …» посвещено менее одной главы. Осетров считает нужным лишь обозначить некоторые идеи Карамзина и привести примеры.
М. Ю. Лотман в книге «Сотворение Карамзина» рассматривает жизнь писателя как будто под микроскопом, раскладывает ее по полочкам, пишет «биографию души». Однако такой подход к теме не подразумевает подробного разбора формы журнала, его жанрового наполнения. Лотмана политическая тема этого журнала увлекает больше, чем круг сотрудников и литературные произведения, напечатанные в журнале.
Помимо этого я использовала книгу василия Осиповича Ключевского «Исторические портреты». Среди личностей, которые заинтересовали историка, был и Карамзин. Но его автор рассматривает с точки зрения вклада в историческую науку. К журналу это имеет не самое прямое отношение, больше говорится об «Истории государства Российского». Но, как я выяснила в ходе написания этой курсовой работы, истоки, начало работы над этим монументальным трудом были заложены еще во время издания «Вестника …». Книга «Исторические портреты» была интересна в плане составления собственной точки зрения и оценивания творчества Карамзина как историка.
Дополнительно я привлекла такие источники как «История русской журналистики XIX века» Б. И. Есина и «История русской литературы XIX века» В. И. Кулешова. В этих изданиях я находила необходимую информацию для написания главы о круге сотрудников журнала.
^ Основная часть.
Глава1. История создания журнала.
В ноябрьском номере «Московских ведомостей» в 1801 году было напечатано следующее заявление Карамзина: «С будущего января 1802 года намерен я издавать журнал под именем «Вестник Европы», который будет извлечением из двенадцати лучших английских, французских и немецких журналов. Литература и политика составят две главные части его. Первая часть украсится всеми цветами новых произведений ума и чувства в Европе… Политические известия будут сообщены в некотором систематическом порядке и как можно скорее ». Идея создания журнала принадлежит не самому Карамзину, а Ивану Васильевичу Попову – одному из арендаторов Московской университетской типографии, который предложил Николаю Михайловичу взять на себя его редакцию. Тогда же была обговорена сумма оплаты Карамзину: 3000 рублей в год. Это был первый случай оплаты редакторского труда.
Как видно, сам Карамзин понимал, что заниматься чем-то неслыханным для России: никогда раньше национальных политических журналов не было, хотя и предпринимались попытки: например, в 1790 году ученик Новикова П. А. Сохацкий начал издавать «Политический журнал» (с переменой названия выходил до 1830 года), но это было полностью переводное предприятие - дословная копия гамбургского консервативного издания. Никакой роли в русской общественной жизни журнал этот не сыграл.
Журнал Карамзина, напротив, был очень популярным, причем с первого выпуска. Во многом это обуславливалось известностью самого Карамзина: к тому времени уже состоялась публикация «Писем русского путешественника» (1791-1792) и повести (1792), которые прославили писателя. Но успех мероприятия превзошел все ожидания. Периодика XVIII в. не являлась долговременной, а журнальные рубрики (критика, политика и т.д.) не были строго разграничены, поэтому издание «Вестника» следует признать новым этапом в истории русской журналистики. Издатель был вынужден допечатывать журнал с первого номера. И как журналист, и как писатель Карамзин был профессионалом и умел обеспечивать себе широкую аудиторию. «Вестник Европы» выходил дважды в месяц в течение двух лет под руководством Карамзина. Журнал продолжал существовать и после, до 1918 года, когда был запрещен. В наше время тоже существует издание с таким названием, которое, по замыслу, продолжает дело основателя.
В первом номере Николай Михайлович во вступительной статье изложил суть дела, за которое он принялся с невероятным усердием. В статье «Письмо к издателю» 1 Карамзин от имени читателя из азиатской глуши дает совет быть человеколюбивым, а не осторожным, а помимо этого излагает жалобу на «бедность литературы» и подчеркивает ее наибольшую значимость из всех искусств в родной стране. Относительно политики азиатский читатель, выказав комплименты молодому монарху, пишет, что она не обещает быть слишком объемной, поскольку «вся Европа, наскучив беспорядками и кровопролитием, заключает мир, который, по всем вероятностям, будет тверд и продолжителен».
Опыта в области издательского дела у Николая Михайловича хватало: в 1785 году молодой Карамзин, после отставки из петербургского гвардейкого полка, приезжает в Москву, где знакомиться с видными литераторами своего времени: А. М. Кутузовым, А. А. Петровым и Н. И. Новиковым. Николай Иванович Новиков (1744-1818) был прирожденным организатором и принимался за проекты один шире другого. Среди его в замыслов, воплотившихся в жизнь, были «Городская и деревенская библиотека» (1782-1786), «Вечерняя Заря» (1782), «Покойщийся Трудолюбец» (1784-1785), первый русский журнал для детей «Детское чтение» (1785-1789).
Лозунгом Новикова было – общественная самодеятельность, идущая не за и не против, а мимо государственной машины. Именно этого не могла ему простить Екатерина II, поскольку вся дворянская пирамида во главе с ней была беспомощна, была лишней, нужной лишь самой себе. Его деятельность была эффективной, он мог увлечь за собой людей пылким красноречием, а также имел талант сосредотачивать вокруг себя талантливых людей. Ему удалось сколотить тесную группу единомышленников, которых объединяли общие взгляды: вера в необходимость просвещения, личного усовершенствования, отрицание насилия, стремления повлиять на власть имущих при помощи литературы, восприятие влияния французской культуры на русскую как враждебной, патриотизм, страсть к просветительству. В этом круге оказался Карамзин и большинство идей Новикова усвоил и пронес через всю жизнь. Карамзин переводил для «Детского чтения», писал стихи, перевел и опубликовал «Юлия Цезаря» Шекспира и «Эмилию Галотти» Лессинга. В такой атмосфере Карамзин находился 4 года, упорно занимаясь самообразованием, после чего он уехал в путешествие по Европе (1789-1790) 2 . Это путешествие вылилось в знаменитые «Письма русского путешественика», которые принесли известность писателю.
Произошли перемены в личной жизни Николая Михайловича: в 1801 году он женился на Лизе Протасовой-Плещеевой, долгое время воспеваемой им под именем Аглаи. Николай Михайлович был счастлив и благодарил проведение за милую жену. Но его супруге не был сужден долгий век и скоро она оставила писателя с новорожденной дочерью Софьей на руках.
Вступление в новое столетие ознаменовалось крупными переменами в жизни страны. Новый император Александр I взошел на престол и Карамзин встретил его хвалебной одой на восшествие. Однако если сравнить это приветствие с приветствием Павла, то можно заметить, что на нового императора не возлагалась надежд на олицетворение «свободы и милости», а лишь скромно подчеркивалось, что «равенство – одна мечта». Деятельность Карамзина в «Вестнике Европы» (1802-1803 гг.) неразрывно связана с общественным климатом начала царствования Александра I, существенным смягчением отличавшего царствование Павла I жесткого цензурного режима, и установкой нового императора на реформы. К тому же новый император был благосклонен к Карамзину – недаром некоторое время спустя аугустейшая особа поручила писателю написание «Истории государства Российского». Сам Карамзин отводил душу в работе, поскольку был глубоко подавлен после смерти любимой жены.
Итак, приступая к работе над журналом «Вестник Европы», Карамзин понимал, что ничего подобного в его стране еще не выходило, поскольку журналов о политике раньше не выпускалось. Но у него были все шансы преуспеть в этом деле: во время своего путешествия по странам Европы, он своими глазами наблюдал за происходившем там (во время Великой французской революции он находился в Париже), познакомился с выдающимися европейскими журналами и готов был начать нечто подобное в России. В то же время благодаря кружку Новикова он имел четкую жизненную установку и массу знакомых среди выдающихся дворян, которые позже помогали ему в издании «Вестника …», а также определенный опыт работы в печатных органах. Помимо этого он уже был известным состоявшимся писателем. Личная драма способствовала тому, чтобы писатель погрузился в работу с головой, а политические события (на трон взошел новый император) создавали благоприятный климат для начинания новых периодических изданий.
^ Глава 2. Круг сотрудников и содержание журнала
Весь «Вестник Европы» - это как бы единый монолог издателя, выражающий его политическую утановку 3 . Но «сочинять Журнал одному трудно и невозможно; достоинство его состоит в многообразии, которого один талант (не исключая даже и Вольтерова) никогда не имел», - так пишет Карамзин во вступительной статье «Письмо к издателю» 4 . Эту статью многие исследователи выделяют как программную, и в ней автор дает понять, что принимается за дело не в одиночестве. Однако если полистать сам журнал, то можно заметить, что статьи в основном были анонимными.
Журнал с первого номера четко делился на 2 части: первая - литература и смесь, вторая – политика. Издание состоит в основном из переводов литературных произведений и статей из европейских журналов, а также отечественных писателей. Среди тех, кто печатался в первом разделе мы видим Г. Р. Державина, В. А. Жуковского, И. И. Дмитриева, В. Л. Пушкина, К. Н. Батюшкова, П. А. Вяземского, М. М. Хераскова, Ю. А. Нелединский-Мелецкого, Д. В. Давыдова – по сути, вокруг Карамзина собрался весь цвет литературы конца XVIII века.
Все литераторы, участвовашие в издании «Вестника», были близкими друзьями Николая Михайловича и были родственны ему по духу, были карамзинистами. Основой общественной и литературной карамзинистов была вера в прогресс: нравственное улучшение человека, политическое улучшение государства, успехи разума и прогресс литературы составляли для них разные грани единого понятия цивилизации. Отношение к ней было безусловно положительным. Литература мыслилась как существенная составная часть этого поступательного развития, и успехи ее не отделялись от общих успехов просвещения.
Поскольку тексты в журнале в основном были анонимны, то трудно определить, авторами каких статей был каждый из названных выше литераторов. Но доподлинно известно, например, что литературной известностью Жуковский обязан Карамзину: в конце 1802 года в "Вестнике Европы" была опубликована элегия "Сельское кладбище" - вольный перевод произведения английского поэта-сентименталиста Томаса Грэя. Элегия очень органично и глубоко связана с сентиментализмом Карамзина, была выдержана в духе журнала (его литературной части).
Сам Карамзин активно печатался в этом журнале. Он весьма последовательно излагал аудитории свои взгляды. Например, он стал автором статей «О случаях и характерах в Российской истории, которые могут быть предметом художеств» 5 , «О любви к отечеству и народной гордости» 6 и некоторых других, которые в эпоху галломании и стеснения говорить на родом языке преподавали урок патриотизма соотечественникам. Мысль Карамзина была проста: «Должно приучить россиян к уважению собственного».
Из своих произведений в «Вестнике…» он опубликовал повести "Марфа Посадница", "Рыцарь нашего времени", "Моя исповедь". Помимо этого он переводил статьи зарубежных журналов и газет, а так же писал всевозможные послания: «Письмо к издателю», «История слез» 7 , «Письмо госпожи Жанлис из Швейцарии» 8 , «Великодушное дело Тверского Дворянина» 9 , «Забавные Шотландские Графы» 10 и т.д.
Однако не все убеждения Карамзина были политического характера. Так, красной нитью сквозь литературную часть издания прошла следующая мысль Карамзина: он разделял точку зрения Фридриха Шлегеля, что художественное мнение не является художественным произведением, а потому в своем журнале старался обходиться без литературной критики. Уже в «Письме к издателю» он пишет: «Пиши, кто умеет писать хорошо: вот самая лучшая критика на дурные книги!» Однако самому писателю было трудно обойтись без выражения своего мнения о каком-либо произведении. Например, книжка номер 9 за 1803 год начиналась со статьи «О Багдоновиче и его сочинениях». В ней Карамзин рассказывал об авторе «Душеньки»: рассказав о жизни Багдановича, Карамзин обратил внимание «на сильный, хороший стих, счастливое слово, искусный переход от одной мысли к другой». Евгений Осетров, писатель и литературовед, исследователь творчества Карамзина, считает, что с этой статьи началась отечественная литературная критика.
Таким образом, при работе над журналом Карамзин привлекал своих друзей-литераторов, однако из-за анонимности трудно определить авторство статей. Но сам карамзин подчеркивает, что работал над изданием не в одиночку, хотя Лотман и считает «Вестник Европы» монологом издателя. Журнал состоял из двух частей – литературы и политики, как было заявлено изначально и чему автор не изменил на протяжении двух лет, хотя и создается впечатление, что второй части автор отдает предпочтение.
^ Глава 3. Основные идеи журнала.
В книге «Сотворение Карамзина» М. Ю. Лотман 11 довольно скупо пишет о работе Карамзина редактором «Вестника Европы». Не смотря на это, Лотман считает нужным обстоятельно рассмотреть идеи политического характера. Он дает емкую характеристику изданию: ««Вестник Европы» Карамзина - журнал откровенно бонапартистский», - и после следующее объяснение.
По Лотману, «весь материал «Вестника» строго организован вокруг двух идеальных центров»: положительный образ правителя-практика и гибельный образ «мечтателя на престоле». При этом в первом абсолютно точно угадывался Наполеон Бонапарт, а во втором – Александр I. Для современного читателя это покажется дикостью, но мы смотрим на эти события с высоты, поскольку знаем события 1812 года, но тогда они были неизвестны. В 1802 году это выглядело иначе. С. Н. Глинка, известный патриот, провозглашавший в 1812 году Наполеона людоедом и сыгравший своим журналом «Русский вестник» немалую роль в возбуждении «отечественнолюбивого духа» в русском обществе, на рубеже веков был пламенным бонапартистом. Эти чувства разделял с ним его друг А. А. Тучков, в будущем герой Бородинского сражения, погибший со знаменем в руках у Семеновского редута.
Приступая к изданию «Вестника», Карамзин был настроен оптимистически. Одну из программных статей журнала он назвал «Приятные виды, надежды и желания нынешнего времени» 12 . Он считал, что после Великой французской революции должно наступить затишье и надеялся на долгий мир. Но его ждало разочарование: в связи с провозглашением первого консула императором, он писал брату: «Наполеон Бонапарте променял титул великого человека на титул императора: власть показалась ему лучше славы».
Однако антитеза Наполеон – Александр сохранялась, поскольку Карамзин видел политическую силу Наполеон и не мог того же сказать об Александре. «Карамзин не доверял государственным способностям Александра I, хотя и верил в его «прекрасное сердце». Он надеялся на длительный мир и союз с Бонапартом», - считает Ю. Лотман. В качестве источника скептического отношения журналиста к Александру I Лотман указывает следующие статьи – «Письмо из Константинополя» 13 и «О Московском мятеже в царствование Алексея Михайловича» 14 . И там, и там говорится, что передача власти в руки вельмож вызвала народный мятеж, из чего делается однозначный выбор в пользу жесткой централизованной власти. В «Вестнике» много и других примеров этого рода (материал черпается из известий о гражданских раздорах в Швейцарии, Гаити и других иностранных сообщений).
Слухи о деятельности «Негласного комитета», в котором Строганов, Новосильцев, Чарторижский и Кочубей, как Рашид Рейс Эффенди и Челеди Эффенди, «в тишине» «сочиняли» конституционные реформы, распространялись в это время достаточно широко, и конституционные планы Александра I ни для кого не были секретом. Эти обстоятельства перекликались с происходящем в «Письмах из Константинополя», когда турецкие вельможи и султан составили и ввели «конституцию» не спросив.
Раздумывая над идеальным режимом в понимании Карамзина, Лотман приходит к выводу, что «реальным содержанием монархизма Карамзина в этот период было президентское правление с очень сильной властью президента как в исполнительной сфере, так и в области законодательной инициативы. Главе государства принадлежала высшая воинская власть и роль конечного арбитра во всех государственных вопросах. Однако сохранение ряда республиканских институтов, выборность законодательных органов и свобода печати (попытки ограничить ее во Франции вызывают в «Вестнике» осуждение) не дают превратиться этому правлению в деспотическое. А сила правительства - гарантия от анархии».
Но не все исследователи разделяют эту точку зрения. Евгений Осетров в книге «Три жизни Карамзина» иначе трактует идеал власти по Карамзину. По его мнению, Карамзин был хорошо знаком с учением Ж.-Ж. Руссо, ненавидел неравенство и деспотизм, но считал «монархию наиболее приемлемой формой правления в большой стране, ибо республиканский строй связывался в размышлениях женевского философа со сравнительно небольшими государствами». Но Е. Осетров не останавливается подробно на этом вопосе и даже не упоминает, по каким статьям он пришел к такому выводу 15 .
Ю. Лотман же понимает, что многие могут не согласиться с его точкой зрения, поэтому прибегает к следующему примеру: «в номере втором журнала за 1802 год было опубликовано «Письмо из Соединенных Американских Областей», в котором дается портрет президента Джефферсона - идеального главы государства. Портрет этот текстуально близок к характеристикам, которые даются в «Вестнике» Бонапарту. Даже вождь гаитянского восстания негров Туссен-Лювертюр получает в «Вестнике» положительную характеристику, пока кажется, что он способен ввести восстание в рамки порядка, и пока его поддерживают бонапартистские газеты Франции: «Туссен-Лювертюр есть, как Бонапарте, победитель и примиритель» (1802, № 3, «Письмо из С.-Доминго»). Одновременно постоянную иронию издателя вызывает английский парламентаризм. В нем подчеркивается купеческий или аристократический эгоизм и отсутствие подлинной демократии».
Юрий Михайлович понимал, что такой взгляд идет в разрез с общепринятым представлением, поэтому продолжает рассуждение: «Такая позиция была очень своеобразна: она ставила Карамзина вне рядов русского англоманского либерализма начала века и еще в большей мере отгораживала его от тех, кто оставался верен традициям философии XVIII века с ее верой в доброту человека и народный суверенитет. Но не менее чужды были издателю «Вестника Европы» любые оттенки идеологии эмигрантов, сторонников Бурбонов и теоретиков легитимизма». Он также отмечает, что политические взгляды карамзина мало кто разделял, а на его журнал смотрели как на интересное чтение, свежую, прекрасно изложенную информацию, вопринимая автора или как ретрограда, или как опасного якобинца. «Парадоксы Карамзина», как назвал Пушкин идеи редактора «Вестника», оставляли читателя равнодушными.
М. Ю. Лотман проводит исследование и приходит к занимательному выводу: если сравнить многочисленные переводы «Вестника…» с оригиналом, то становится ясно, что автор высказывал собственную позицию и нарочно туманно указывает на источники. Так, например, «Письмо из Константинополя», конечно, писалось не в столице Оттоманской империи. Это комбинация отрывков из книги «Путешествие в Оттоманскую империю, Египет и Персию, произведенное по приказу правительства в период шести первых лет республики Г. А. Оливье, членом национального института и проч., и проч., т. 1, Париж., девятый год республики» (по-французски) и «Политического журнала», октябрь 1801 г. (Карамзин, видимо, пользовался немецким оригиналом, а не позже появившимся русским изданием). Сопоставление убедительно показывает свободу и субъективность интерпретации Карамзина. Например:
| ^ «ПИСЬМО ИЗ КОНСТАНТИНОПОЛЯ» КАРАМЗИНА: | «ПУТЕШЕСТВИЕ» ОЛИВЬЕ: |
| О Пасване-Оглу |
|
| Сим первым успехом он прославился по всей империи, и народ, почти везде недовольный новой (курсив Карамзина) системой Дивана, явно желал Па-свану дальнейшего счастья, считая его великим воином и другом старинных обычаев. | Его первые успехи создали ему репутацию талантливого полководца и заставили видеть в нем человека, целиком преданного делу народа (перевод мой. - Ю. Л. ). |
| ^ «ВЕСТНИК ЕВРОПЫ» | «ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ» |
| Последствие доказало, что такая Аристократия не годится для Турецкого народа. | Неоспоримо выводимое из того следствие, что для турок годится только деспотический образ правления. (перевод П. А. Сохацкого). |
| Причины реформы |
|
| ^ «ВЕСТНИК ЕВРОПЫ» | «ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ» |
| ...мать добродушного Селима III <...> была встревожена слухами <ложными. - Ю. Л.> о всеобщем неудовольствии народа, о разных бунтах в провинциях и предложила сыну своему сей новый план хитрых честолюбцев, как самое лучшее средство успокоить империю. Селим принял его охотно, уступая часть власти своей для государственного блага. | Селим хотел вместо сонного правления своего предшественника вновь ввести строгость военной власти. Дикое рвение его завело его слишком далеко. Он боялся своих вельмож... <перевод мой. - Ю. Л.> |
Менее загадочна позиция Карамзина относительно крестьянского вопроса в России. Тут Исследователи Е. Осетров и Ю. Лотман сходится. Это произошло потому, что свое мнение автор ясно выразил в статье «Письмо сельского жителя» 16 . Так, редактор «Вестника Европы» был против планов немедленного освобождения крестьян, но категорически настаивал на широком просвещении народа, которое должно предварить и подготовить отмену крепостного права: меру необходимую и справедливую, но требующую нравственной и просветительской подготовки.
Журнал о политике неотделим от истории. К тому же следует помнить, что по окончании работы над «Вестником Европы», Карамзин приступил к написанию «Истории государства Российского», что называется, по госзаказу: император Александр I именным указом от 31 октября 1803 даровал звание историографа Николаю Михайловичу Карамзину (титул историографа в России после смерти Карамзина не возобновлялся). По этим двум причинам вполне естественно, что в своем журнале Карамзин много уделял истории, причем и российской в том числе, хотя в эпоху галломании это было весьма странно.
Карамзин тяготел ко всему российскому и явно не приветствовал современных веяний моды. В статье «Женские парики» 17 он пишет: «Не далее как десять лет перед сим говорили мы с отвращением о той женщине, которая носила парик. Старуха, самая набожная, по неволе только прибегала к чужим волосам; но всячески старалась подбирать их под цвет своих, чтоб обмануть глаза… Какая же быстрая перемена в идеях произошла с того времени! Лучшее украшение женского полу, которым пленялись все народы и все веки, впало в совершенное презрение. … В париках милые красавицы!.. О времена! о нравы! Марциал и Ювенал в свое время гремели против женщин, которые плешивые свои головы скрывали под чужими волосами: чтобы сказали они, видя теперь молодую, стыдливую девицу, которая нежный лоб свой оскверняет – (по чему знать?) – какой-нибудь гнусной женщины, какого-нибудь злодея, убийцы?» Позже автор извиняется за такие слова и просит прощение, если перешел грань. Но бросается в глаза то, что сентименталист Карамзин, который считал, что для чтения женщиной подходят только самые нежные слова, так резко осуждает ношение париков прекрасным полом. Статья подписана, как перевод с французского, но из изысканий Ю. Лотмана стало ясно, что Карамхин не просто переводил и печатал у себя в журнале материалы, исключительно подходящие его точке зрения, но и мог немного исказить источник. Отсюда можно сделать вывод, что на страницы журнала не могло попасть мнение, с которым не был бы согласен редактор. Следовательно, в этой статье была нарочно так осмеяна мода на парики, хотя это совсем не характерно для автора. Карамзин явно не одобрял и моду в целом: в заметке «Письмо из Парижа» (№6 «Вестник Европы», 1802) он отождествляет мнения и моды, подчеркивая, что нет в мире ничего более переменчивого. Но эта перемена, по мнению автора, ведет только к худшему: теперь французы стали скупы и негостеприимны, для них имеет значение только богатство, а развлечения и собрания похожи на трактирные общества. Имея такое мнение, Николай Михайлович не мог не желать, чтобы его современники отказались от слепого подражания французам.
После окончания работы над «Вестником Европы» Карамзин принялся за монументальный труд по истории России. Однако его желание обратить внимание на прошлое родной страны в эпоху повального увлечения французской литературой и следования французской моды было выражено и в «Вестнике Европы». «О случаях и характерах в Российской Истории, которые могут быть предметом Художеств» начинается словами: «Мысль задавать художникам предметы из отесественной Истории достойна вашего Патриотизма и есть лучший способ оживить для нас ее великие характеры и случаи, особливо пока мы еще не имеем красноречивых Историков, которые могли бы поднять из гроба знаменитых предков наших и явить тени их в лучезарном венце славы». Много позже в своей книге «Исторические портреты» В. О. Ключевский 18 напишет о Карамзине: «Он не объяснил и не обобщил, а живописал, морализовал и любовался, хотел сделать из истории России … героическую эпопею русской доблести и славы. Конечно, он много помог русским людям лучше понимать свое прошлое; но еще больше он завтавил их любить его». Ключевский пишет здесь об «Истории государства Российского», но те же цели и задачи можно проследить и прочитав данную статью в журнале.
Евгений Осетров отмечает, что в статье «О случаях и характерах…» автор не только преподал урок патриотизма современникам и хотел привить им чувство гордости за отечество, но и «принес в статье, как в волшебном ящике, сюжеты, которые искусство воплощало на протяжении всего XIX века». Он приводит в пример «Песнь о вещем Олеге» Пушкина, причем не исключает, что Александр Сергеевич мог взять основу для этой песни непосредственно из «Вестника Европы», поскольку тогда журнальные книжки находились в обращении годами и иногда десятилетиями. «Можно сказать, что Карамзин насыщал воздух литературы живительным кислородом», - заключает Е. Осетров. То есть если внимание Пушкина к этому летописному сюжету привлек не конкретно журнальная статья Карамзина, то его желание обратить современников к отечественной истории позволило и впоследствии не забыть напрочь этот сюжет.
Значительной темой «Вестника» была проповедь просвещения. Уже в первом номере была помещена статья «О Просвещении» 19 в которой идет речь об успехах просвещения в Европе: Франции, Германии, Англии. Тут автор ссылается на имя поэта Шенье и на его новый труд, в котором повествование ведется о «медленных и трудных успехах человеческого разума» от времени, когда «сей разум начал собствеными силами из варварского невежества», до изобретения книгопечатания, «с которого начинается важнейшая эпоха и быстрое течение познаний, вечных, неистребимых». Тут виден намек на предназначение публицистики, а значит, и детища автора как такового. Ведь с изобретением печатного станка стало не только проще и эффективнее книгопечатание, но и издание прериодических изданий.
Тема просвещения в журнале не ограничивается одной статьей. В заметке «Странность» 20 автор рассказывает о французе, который решил открыть пансион для детей российских дворян с целью «учить их всему нужному, особливо же языку Русскому». Для автора такая новость кажется более забавной, чем досадной: «Французы ветрены – были и будут! … Иначе как вздумать, чтобы родители в отечестве нашем не имели способов воспитывать детей и могли безрассудно удалить их от себя, забыть священный долг свой и вверить судьбу юных сердец чужому, неизвестному человеку? … Мы знаем первый и святейший закон Природы, что мать и отец должны образовывать нравственность детей своих, которая есть главная часть воспитания; мы знаем, что всякой должен расти в своем отечестве и заранее привыкать к его климату, обычаям, характеру жителям, образу жизни и правления; мы знаем, что в одной России можно сделаться хорошим русским а нам, для государственного счастия, ни надобно ни Французов, ни Англичан! Пусть в некоторые времена молодой человек, уже приготовленный к основательному рассуждению, едет в чужие земли узнавать европейские народы, сравнить их физическое и гражданское состояние с нашим, чувствовать даже и самое их превосходство во многих отношениях!» Тут явно Карамзин конкретизирует свое мнение: становится ясно, что несмотря на все достижения Европы, несмотря на стремление походить на нее, так занимавшее умы дворян в XVIII веке и продолжавшееся в XIX веке, Карамзин чувствует национальное достояние русского народа, видит его потенциал. Он уважает «физическое и гражданское состояние» Европы, но не считает, что Россия должна принимать с восхищением все европейское. На его взгляд, надо выращивать свою талантливую молодежь на своей, российской, почве, принимая только самое лучшее от Европы, а именно их достижения в науках и изяществах. В этой статье особое внимание уделяется национальному сознанию в образовании и воспитании молодого человека: по мнению автора, молодого человека не нужно отправлять учиться за границу в молодом возрасте, поскольку в этом случае он будет ощущать своим отечеством не Родину, где он родился, а то место, где он обучался. Карамзин так же уверен, что в России достаточно возможностей учиться, как и во Франции: «Мы уже, слава Богу! не варвары; у нас есть все способы просвещения, какие только могут найтись во Франции; и там и здесь учат одному, по одним Авторам и книгам».
В заключении этой главы хотелось бы подвести следующий итог: карамзин в первом русском политическом журнале не только оповещал читателей о происходящем, но и знакомил их с прошлым, а также делилися своими соображениями насчет современности. Так, он поднимает наиболее животрепещущие темы: французская революция, новый император в России, Бонопарт, крестьянский вопрос, проблема просвещения, галломания, французская мода. Во многом он был первопроходцем, именно поэтому «Вестник Европы» читали и много после выпуска. «Вестник …» сыграл свою не маленькую роль в истории отечества: и дело не только в том, что он просвещал при помощи своего журнала, но и в том, что накануне войны с Наполеоном любовь к Родине, дух патриотизма и национальная гордость были необходимы.
^ Глава 4. Журнал «Вестник Европы»: основные жанры
Хотя журнал «Вестник Европы» и позиционировался в равной степени литературным и политическим, все же политика автора интересовала больше. Но это мало повлияло на разнообразие жанров, поскольку оно характерно и для того, и для другого разделов.
При повествовании о политике Карамзин часто использовал не только аналитические жанры журналистики (корреспонденция, комментарий, статья, письмо, обозрение), но и художественно-публицистические (очерк, фельетон, история). Но не стоит забывать и о литературной части журнала, в которой печатались повести – «Колодезь Истины» 21 , «Марфа Посадница, или покорение Новагорода» 22 и «Рыцарь нашего времени» 23 , басни – «Лев и его любимец» 24 , «Бот, Нева и Море» 25 , «Петух, кот и мышонок» 26 , «Соловей и чиж» 27 и «Башмак, или мерка равенства» 28 , путешествия – «Путешествие вокруг Москвы» 29 , «Взор на нынешний Рим» 30 .
Е. Осетров замечает, что на страницах журнала Карамзин выступает мастером эпистолярного жанра. Дествительно, в каждом номере можно найти по нескольку примеров письм-посланий, причем разного рода: «Письмо к Издателю», «Письмо из Генуи от 12 Декабря» 31 , «Остров Святой Елены» 32 , «О случаях и характерах в Российской Истории, которые могут быть предметом Художеств», «Моя Исповедь» 33 и многие другие. Карамзин не зря избирает именно этот жанр: во-первых, в журнале в основном публиковались анонимно, в том числе и сам редактор, во-вторых, было удобно излагать свое мнение с позиции стороннего наблюдателя, в-третьих, журнал писал и о внешней политике, а письма из заграничных государств казались читателю более достоверными, чем размышления соотечественника, проживающего в России.
Для Карамзина, который любил родную страну и пытался вызвать те же чувства у соотечественников, был очень симпатичен жанр памфлета, особенно когда речь заходила о французской моде и образовании за границей («Письмо из Парижа» 34 , «Женские парики», «Странность», «Нынешний вкус» 35). В этом отношении любопытен памфлет «Китайские газеты» 36 . Он привлекает внимание не только тем, что уже в названии упоминает не европейскую страну, а азиатскую, но и своим размером. Она рассказывает о газетах в Китае, которые издавна печатаются и славятся верностью, что за ложное известие в такой газете однажды был казнен чиновник, а цензором является сам император. Заканчивается текст словами: «… но Император вздумал, что европейцы могут употребить во зло сии известия, и запретил указом писать и говорить о том». Наверняка это не была заметка, поскольку говориться о событиях 1798 года, и в то же время делается акцент на влияние аугустейших особ на издательскую деятельность.
Николай Михайлович обещал в ноябрьском номере «Московских ведомостей» в 1801 году «политические события сообщать в некотором систематическом порядке и как можно скорее» в своем новом журнале. Но как писатель, он также не мог не выражать личного мнения о том или ином событии. Поэтому такие статьи как «Париж от 5 Ноября» 37 , «О нынешней войне» 38 и «Известия и замечания» (ряд статей, которые помещались в конце каждого номера), повествовашие об актуальных событиях, вполне соответствуют жанру корреспонденция. Помимо этого есть несколько статей в жанре комментарий: автор публиковал речь какого-либо законадательного или исполнительного органа европейской страны, или речь королевской особы, или обозначает какое-либо событие, после чего давал к ней некоторые пояснения и выражал собственное мнение на этот счет. Такими статьями являются «Истинный смысл народного согласия на вечное Консульство наполеона Бонапарте» 39 , «Несколько слов о новой Французской Конституции» 40 , «Речь Роменского Повета Маршала Василия Полетики, произнесенная им в собрании Дворянства в Полтаве» 41 , «Речь Консула Бонапарте, читанная им ее Тайном Совете» 42 .
В первом номере была помещена статья «Анекдоты о Бонапарте, еще неизвестные». В других номерах тоже присутствовали короткие истории о Наполеоне - «Бонапарте в пирамиде» 43 , об «одном Мерсье» - «Кантова Философия во Франции» 44 и другие материалы о французах: «Странность», «Анекдот из нового собрания материалов для описания Французской Революции» 45 , «Анекдоты и мысли, переведенные из Французских Журналов» 46 . В данном случае анекдот – небольшой рассказ об исторически существовашем герое или событии. Они отвечали сразу двум требованиям журнальных материалов: краткости и актуальности. Но Франция не была единственной страной, которая интересовала издателя. Он также писал о Соединенных Областях Американских («Общества в Америке» 47 , «Джефферсон, Президент Соединенных Областей Американских» 48), об Италии («Любопытная нота Французского Кабинета, напечатанная в Монитере» 49), Англии («Любопытные заседания Английского Парламента» 50 , «Забавные шотландские графы»), Германии («Записки одной молодой Немецкой Дамы, живущей ныне в Париже» 51), Греции («О нынешнем состоянии Греции и степени ее гражданского просвещения» 52) иногда даже о не европейских странах – «О Российском Посольстве в Японию» 53 .
В начале XIX века, как и сейчас, из печатных изданий узнавали о смерти выдающихся современников. Эта тенденция не обошла и «Вестник Европы». В №9 от 1803 года появился материал под названием «Эпитафия Эпитафиям, сочиненная одним из Авторов Эпитафий» 54:
Прохожий! Пусть тебе напомнит этот стих,
Что все начас под небесами:
По утру плакали о смерти мы других,
А к вечеру скончались сами!
Стихи появлялись в журнале нечасто, несмотря на его литературную направленность наравне с политической. Одним из таких единичных случаев были «Стихи на смерть Сен-Ламберта» 55 , «Стихи на скорпостижную смерть Петра Афанасьевича Пельского» 56 и «Прохожий» 57 .
О начале издания журнала «Вестник Европы» Карамзин предупредил читающую публику статьей в «Московских ведомостях», где говорилось, что новый журнал будет представлять собой «извлечение из двенадцати лучших английских, французских и немецких журналов». Большая часть материалов в «Вестнике …» позиционировалась как переводы из различных журналов, хотя, по замечанию Лотмана, источники назывались неясно и иногда перевод не соответсвовал оригиналу. В то же время в журнале так и не появилось обозрения. Зато в журнале было достаточно выписок: «Выписка из Лондонских Журналов» 58 , «Выписка из Лондонских ведомостей» 59 , «Шутки Парижских Журналистов на счет Английских Министров» 60 , «Анекдоты и мысли, переведенные из Французских Журналов» 61 (№13 «Вестник Европы», 1803).
Несмотря на то свое пренебрежительное отношение к литературной критике, все же одна статья-рецензия и в то же время биография закралась в журнал – «О Богдановиче и его сочинениях» 62 . Она была написана через 4 месяца после смерти русского поэта Ипполита Федоровича Богдановича по материалам, предоставленным братом писателя Иваном Федоровичем Богдановичем, который откликнулся на просьбу Карамзина в статье «О смерти Автора Душеньки» 63 рассказать о жизни умершего.
Карамзин не просто рассказал об основных событиях, поизошедших с Богдановичем в течение его жизни, он проанализировал, насколько его семья, образование и остальное повлияли на становление личности и духовной жизни. Он прослеживал шаги его творчества: например, Богданович занимался переводами в возрасте двадцати лет, а Карамзин в своей статье приводит строки из этих переводов. Каждому этапу карамзин давал оценку в отдельности, например, об этих стихах-переводах он отзывается так: «Такие стихи … показывают редкий талант для стихотворства; некоторые из них может осудить только набожный, строгий Христианин, а не Критик». Из этой цитаты видно, что, принимаясь за написание этого текста, Карамзин осознавал себя критиком. Возможно, он считал, что по смерти автора нужно обратить внимание на его творения, по его мнению – достойные, которые и должны читателям дать хороший пример и служать контрастом для «бедной литературы» современности.
Работая над журналом, Карамзин не отходил от поставленных изначально целей: оповещать читателях о главных событиях внешней и внутренней политики, о новых произведениях литературы отечественной и заграничной. Для первых целей требовались емкие и лаконичные тексты, а для вторых нужно было печатать то, что получали от авторов, и часто это были не басни или стихи небольшого размера, а, например, повести. Помимо этого автор часто привлекал внимание общественности к порокам и губительным тенденциям, для чего использовал такие жанры, как памфлет. Но в целом журнальные материалы «Вестника Европы» отвечали требованиям современной журналистики: емкости и лаконичности в пределах традиций своего времени.
Заключение
Во-первых, я выяснила, что приступая к работе над журналом «Вестник Европы», Карамзин уже был известен, он успел поездить по Европе и познакомиться с издательским делом Запада, он состоял в счастливом браке, но скоро потерял любимую жену, у него была малолетняя дочь, сам он уже мел дело с печатными органами. На троне в это время пойвился новый император Александр I, а со сменой правителя проитсходила либерализация жизни и печатной прессы в том числе.
Во-вторых, сам по себе журнал был специфичен и уникален: это был первый национальный журнал о политике. Славное имя редактора и качество издания обеспечили журналу широкую аудиторию. В то же время сам Карамзин провозглашал на страницах издания идеи, не близкие современникам (критика слепого подражания французской моде, настойчивое желание познакомить читателя с историей отечества, бонопартизм).
В-третьих, при работе над журналом были задействованы многие друзья автора, близкие ему по духу (так называемые карамзинисты). Но всвязи с анонимностью текстов было трудно понять, чьему перу принадлежат материалы из журнала.
В-четвертых, я определила ряд жанров, которые предпочитал Карамзин, чтобы догнести свои идеи до умов читателя.
В качестве главного итога из всей работы я могу назвать следующее: журнал «Вестник Европы» Карамзина стал важной вехой в истории российской журналистики. Сам Карамзин стоит у истоков отечественной журналистики не только потому, что его журнал стал значимым явлением, но еще и потому, что он был одним из учеников и участников кружка Николая Ивановича Новикова, который является знаковой фигурой литературы и публицистики XVIII века. В данном случае можно говорить даже о некоторой приемственности не тольуо между учеником и учителем, но и между молодым и более опытным поколением.
Благодаря своей популярности в годы редакторской работы Карамзина, журнал «Вестник Европы» не был закрыт и издавался вплоть до 1918 года с переменным успехом. Мало того, существует современное издание «Вестник Европы», авторы которого позиционируют журнал как преемник идей основателя, Карамзина. Таким образом, дело писателя не просто пережило его самого, оно пережило два века и два режима.
Список источников и литературы
Источники:
Письмо к издателю / Вестник Европы. – 1802. - №1. – С. 3-8.
Женские парики / Вестник Европы. – 1802. - №1. – С. 38-40.
О Просвещении / Вестник Европы. – 1802. - №1. – С. 41-45.
Остров Святой Елены / Вестник Европы. – 1802. - №2. – С. 38-43.
Бонапарте в пирамиде / Вестник Европы. – 1802. - №2. – С. 44-51.
Странность / Вестник Европы. – 1802. - №2. – С. 52-57.
Письмо из Генуи от 12 Декабря / Вестник Европы. – 1802. - №2. – С. 72-74.
Письмо из Константинополя / Вестник Европы. – 1802. - №4. – С. 79-83.
Кантова Философия во Франции / Вестник Европы. – 1802. - №6. – С. 43-44.
О любви к отечеству и народной гордости / Вестник Европы. – 1802. - №4. – С. 56-70.
Моя Исповедь / Вестник Европы. – 1802. - №6. – С. 52-72.
Письмо из Парижа / Вестник Европы. – 1802. - №6. – С. 72-75.
Любопытная нота Французского Кабинета, напечатанная в Монитере / Вестник Европы. – 1802. - №6. – С. 75-79.
Приятные виды, надежды и желания нынешнего времени / Вестник Европы. – 1802. - №12. – С. 23-40.
Колодезь Истины / Вестник Европы. – 1802. - №24. – С. 1-27.
О случаях и характерах в Российской истории, которые могут быть предметом художеств / Вестник Европы. – 1802. - №24. – С. 28-47.
Нынешний вкус / Вестник Европы. – 1802. - №24. – С. 47-48.
Китайские газеты / Вестник Европы. – 1802. - №24. – С. 57.
Любопытные заседания Английского Парламента / Вестник Европы. – 1802. - №7. – С. 69-78.
Лев и его любимец / Вестник Европы. – 1802. - №21. – С. 51-52.
Несколько слов о новой Французской Конституции / Вестник Европы. – 1802. - №21. – С. 52-62.
Петух, кот и мышонок / Вестник Европы. – 1802. - №22. – С. 47.
Истинный смысл народного согласия на вечное Консульство наполеона Бонапарте / Вестник Европы. – 1802. - №22. – С. 52-65.
Истинный смысл народного согласия на вечное Консульство наполеона Бонапарте / Вестник Европы. – 1802. - №23. – С. 60-79.
Париж от 5 Ноября / Вестник Европы. – 1802. - №23. – С. 79-83.
Общества в Америке / Вестник Европы. – 1802. - №24. – С. 54-58.
Анекдот из нового собрания материалов для описания Французской Революции / Вестник Европы. – 1802. - №24. – С. 87-89.
Марфа Посадница, или покорение Новагорода / Вестник Европы. – 1803. - №1. – С. 3-31.
Марфа Посадница, или покорение Новагорода / Вестник Европы. – 1803. - №2. – С. 18-48.
Взор на нынешний Рим / Вестник Европы. – 1803. - №3. – С. 14-18.
Марфа Посадница, или покорение Новагорода / Вестник Европы. – 1803. - №3. – С. 24-57.
О смерти Автора Душеньки / Вестник Европы. – 1803. - №3. – С.58-59.
Путешествие вокруг Москвы / Вестник Европы. – 1803. - №4. – С. 29-50.
О Богдановиче и его сочинениях / Вестник Европы. – 1803. - №9. – С.3-17.
История слез / Вестник Европы. – 1803. - №9. – С. 18-22.
Письмо госпожи Жанлис из Швейцарии / Вестник Европы. – 1803. - №9. – С. 22-24.
Анекдоты и мысли, переведенные из Французских Журналов / Вестник Европы. – 1803. - №9. – С. 42-44.
Башмак, или мерка равенства / Вестник Европы. – 1803. - №9. – С. 45.
Бот, Нева и Море / Вестник Европы. – 1803. - №9. – С. 46.
Эпитафия Эпитафиям, сочиненная одним из Авторов Эпитафий / Вестник Европы. – 1803. - №9. – С. 46.
О Богдановиче и его сочинениях / Вестник Европы. – 1803. - №10. – С.3-26.
Великодушное дело Тверского Дворянина / Вестник Европы. – 1803. - №10. – С. 49-52.
Стихи на смерть Сен-Ламберта / Вестник Европы. – 1803. - №10. – С. 52-53.
Прохожий / Вестник Европы. – 1803. - №10. – С. 54.
Джефферсон, Президент Соединенных Областей Американских / Вестник Европы. – 1803. - №10. – С. 62-66.
О Российском Посольстве в Японию / Вестник Европы. – 1803. - №11. – С. 3-14.
Забавные Шотландские Графы / Вестник Европы. – 1803. - №11. – С. 31-33.
Записки одной молодой Немецкой Дамы, живущей ныне в Париже / Вестник Европы. – 1803. - №11. – С. 40-46.
Стихи на скорпостижную смерть Петра Афанасьевича Пельского / Вестник Европы. – 1803. - №11. – С. 51-53.
О нынешнем состоянии Греции и степени ее гражданского просвещения / Вестник Европы. – 1803. - №11. – С. 55-58.
Выписка из Лондонских Журналов / Вестник Европы. – 1803. - №11. – С.67-70.
Речь Роменского Повета Маршала Василия Полетики, произнесенная им в собрании Дворянства в Полтаве / Вестник Европы. – 1803. - №13. – С. 39-45.
Анекдоты и мысли, переведенные из Французских Журналов / Вестник Европы. – 1803. - №13. – С.46-50.
Рыцарь нашего времени / Вестник Европы. – 1803. - №14. – С. 36-57.
Шутки Парижских Журналистов на счет Английских Министров / Вестник Европы. – 1803. - №14. – С.63-65.
Соловей и чиж / Вестник Европы. – 1803. - №15. – С. 42.
Речь Консула Бонапарте, читанная им ее Тайном Совете / Вестник Европы. – 1803. - №15. – С. 50-58.
Выписка из Лондонских ведомостей / Вестник Европы. – 1803. - №16. – С.52-57.
О нынешней войне / Вестник Европы. – 1803. - №16. – С. 58-65.
Письмо сельского жителя / Вестник Европы. – 1803. - №17. – С. 42-60.
О Московском мятеже в царствование Алексея Михайловича / Вестник Европы. – 1803. - №18. – С. 33-60.
Лотман М.Ю. Сотворение Карамзина / М. Ю. Лотман. – М. : Книга, 1987. – 336 С..
Осетров Е. Три жизни Карамзина / Евгений Осетров. – М. : Современник, 1985. – 302 С.
Ключеский В. О. Исторические портреты / В. О. Ключевский. – М. : Правда, 1991. – 623 С.
Есин Б. И. История русской журналистики XIX века /В. А. Садовничий. – М. : Издательство Московского вниверситета, 2008. – 304 С.
Кулешов В. И. История русской литературы XIX века / В. И. Кулешов. – М. : Фонд «Мир», 2005. – 800 С.
«ВЕСТНИК ЕВРОПЫ» Н.М. КАРАМЗИНА О ПОЛИТИКЕ ПЕРВОГО КОНСУЛА ФРАНЦИИ (1802-1803 ГГ.)
М. Г. Лобачкова
Наполеоновская эпоха изучалась и продолжает изучаться в самых разных ее аспектах: внутренняя и внешняя политика Бонапарта, его роль в революции, военная эпопея. Среди исследований немалое место занимают и труды, посвященные восприятию Наполеона и его политики современниками. Впервые проблема была поднята еще в XIX веке и нашла свое отражение не только в исторических работах, но и в большом количестве литературных произведений. Русская общественность также была охвачена феноменом Наполеона. Этому способствовали и его военные успехи и политика, влияние которой на ситуацию в Европе было определяющим, и общность тенденций историко-культурного пространства России и Европы - идеи эпохи Просвещения, либеральные планы Александра I, распространение «античного мифа» в культуре, фокусом которого и стал Наполеон Бонапарт.1 Кроме того, русское общество начала XIX века в значительной степени было сориентировано на традиции французской культуры.
Среди множества источников, позволяющих исследовать отношение русской общественности к деяниям Наполеона, большой интерес представляет периодическая печать. Реакция периодической печати России на изменение международной обстановки рассматривалась в ряде работ2, но, тем не менее, изучена недостаточно. Российская журналистика того периода находилась в непосредственной связи с правительственным курсом Александра I, и яркого проявления общественного мнения в ней быть не могло. Но в интересующий нас период - эпоху Консульства - произошел поворот российской политики к примирению с Францией, что позволило редакторам изданий относительно свободно высказывать свое мнение о Наполеоне, если оно не шло вразрез с настроениями правительства.
А оно в большинстве случаев и не противоречило этим настроениям. У Первого консула была репутация умеренного правителя и миротворца. Либеральная часть русского общества видела в Консульстве время положительных реформ, активной законодательной политики, стабилизации французского общества, закрепления завоеваний нового строя. Консерваторы, напротив, справедливо увидели в Бонапарте будущего диктатора, возможно, монарха. Именно в период Консульства в России появляется новый журнал, на страницах которого отчетливо прослеживается постепенное изменение отношения большей части русского общества к личности и политике Наполеона - от представления о нем как о воплощении античного героя до разочарования при усилении авторитарных тенденций его власти. «Вестник Европы» Н.М. Карамзина с января 1802 г. по декабрь 1803 г. уделял огромное внимание политике консула Бонапарта, влиявшего на судьбы миллионов людей.
Инициатива создания журнала принадлежала арендаторам московской университетской типографии и, в первую очередь, Ивану Васильевичу Попову. Он обратился к Карамзину с просьбой составить программу совершенно нового, по европейскому образцу, журнала и стать его редактором. «Вестник Европы» выходил дважды в месяц. За каждый год он насчитывал 24 номера. За два года Карамзин, таким образом, издал 48 выпусков. Журнал содержал два основных отдела: «Литература и смесь» и «Политика». Последний, в свою очередь, делился на «Всеобщее обозрение» и «Известия и замечания». Карамзин первым из отечественных публицистов поставил политический раздел в равные условия с литературным. По сути, «Вестник Европы» был первым настоящим политическим журналом России.
Практически все статьи в «Вестнике» написаны самим Карамзиным4 - это либо его собственные сочинения и политические обозрения, либо статьи из иностранных периодических изданий, также переведенные редактором. Расширение контактов русских
журналистов с зарубежными позволяло активно и более своевременно использовать публицистический материал европейских изданий. В немалой степени этому процессу способствовало широкое распространение французского языка. В «Вестнике Европы» подобные материалы стали регулярными. Информацию для публикаций Карамзин извлекал из французских официальных изданий «Le Moniteur Universal», «Gazette de France», немецкого «Minerva» (издатель Архенгольц), английских «Morning Chronicle», «Лондонского журнала», «Аргуса» (английский журнал бонапартистской ориентации, издававшийся в Париже) и др.
«Вестник Европы» чаще и рассматривался как журнал, вобравший в себя переводные статьи из европейских изданий и преследующий чисто информационную цель. На проблему пересмотра устоявшейся точки зрения на журнал Карамзина впервые указал В.В. Гиппиус в статье «Вестник Европы». 1802-1830 гг.»5, а затем к ней неоднократно обращался в своих исследованиях Ю.М. Лотман6. Действительно, все статьи издания, в том числе и посвященные Наполеону, написаны с точки зрения единой политической концепции.
Рассматривать статьи «Вестника», посвященные Наполеону, не учитывая фактор личностного развития Карамзина как публициста, историка и просто гражданина, не представляется возможным. Масонские утопические воззрения, почерпнутые Карамзиным в кружке Н.И. Новикова, в котором он провел четыре года, стали претерпевать серьезные изменения уже в его путешествии по Европе, совпавшем с началом Французской революции. Результатом мировоззренческого кризиса, который пережил Карамзин во второй половине 1790-х годов, стала его новая политическая концепция -принципат, соединяющий республиканские институты и сильную власть, держащий равновесие между тиранией и анархией. Приступив к выпуску журнала, Карамзин развил на его страницах свою политическую программу.
Публикации «Вестника» затрагивают две важные для издателя смысловые опоры его политических и гражданских убеждений: образ государственного деятеля - реалиста, который строит систему управления не на утопических теориях, а на реальном уровне нравственности людей, и образ слабого монарха, обманываемого собственными вельможами и находящегося в плену либеральных идей.8 В первом образе явно просматривается консул Франции Наполеон Бонапарт, второй отсылает нас к личности Александра I, которого Карамзин считал слабым и недальновидным политиком, не одобряя либеральных планов молодого царя.
В 48 номерах «Вестника Европы» помещено более 100 статей, по содержанию и смыслу полностью посвященных личности Наполеона, событиям во Франции и влиянию ее политики на ситуацию в Европе. 52 статьи в разделе «Политика» - откровенно апологетического характера, прославляющие деятельность Наполеона, его миротворческий гений и законодательную политику. 45 публикаций можно обозначить как нейтральные. Они включают в себя биографические сведения о Первом консуле и заметки событийного характера: упоминания о его борьбе с лондонскими журналистами, некоторые отклики парижской общественности на политику Бонапарта, краткий обзор франко-английских отношений. И всего 17 статей, в которых содержатся предупреждения (а чаще лишь намеки на них) о возможности усиления агрессивной политики Наполеона по отношению к другим странам, нестабильности политического равновесия в Европе, о недолговечности новой французской Конституции X года, о неоднозначности мнения французского общества и девальвации его нравственных ценностей. Эти заметки, как правило, перепечатаны из немецкого журнала «Минерва» и английской газеты «Morning Chronicle».
Таким образом, на каждый номер журнала приходится несколько статей, подробно освещающих политику Консула. По информативности и методу подачи материала их можно разделить на четыре группы:
Обзорные статьи, в которых издатель, перечисляя главные европейские события, оставляет за собой право собственной оценки происходящего. В них содержится наибольшее количество ассоциативных ссылок на античную историю;
Событийные заметки в разделе «Известия и замечания». Как правило, они перепечатаны из иностранных изданий;
Биографические сведения о жизни Наполеона Бонапарта в разделах «Литература и смесь» и «Известия и замечания»;
«...Теперь тридцать миллионов повинуются законам и Гению одного человека... служат одной рукой для правления, и новый Цезарь, новый Кловис не страшен для новых Галлов...» - пишет Карамзин в первом номере «Вестника Европы» в январе 1802 года.10 Образ Наполеона, рисуемый Карамзиным на страницах своего журнала - одновременно и идеал политического деятеля, пропагандируемый самим издателем, и отображение «античного мифа», тесно переплетавшегося с мифом наполеоновским в европейской и русской культуре.
К этому времени во Франции уже произошли значительные изменения в государственном устройстве. 22 фримера VIII года (13 декабря 1799 года) была утверждена новая Конституция, введенная в действие 3 нивоза VIII года (24 декабря 1799 года). Экономическая политика Бонапарта заслужила восторженные отзывы большинства современников и историков всех направлений. В 1802 году впервые за 70 лет бюджет Франции был сведен без дефицита, экономическая ситуация вполне стала подходить под определение процветания и благополучия.
Преобразования Бонапарта, воспринимавшиеся тогда внутри Франции еще как продолжение революционных лет, позволили общественности других стран Европы прийти к выводу о появлении новой монархии ненаследственного характера. «Усмирение революции» вскоре позволило Наполеону возобновить дипломатические отношения с монархической Россией: политика «свободы рук», обеспечивающая нейтралитет Российского государства в англо-французских отношениях, привела к заключению первого после революционных событий договора между двумя странами в октябре 1801 года. Русское правительство фактически признало Консулат законной властью Франции.
Курс правительства, а также настроения русской общественности отразились и на страницах «Вестника Европы»: Франция, «несмотря на имя и некоторые республиканские формы своего правления, есть теперь, в самом деле, ничто иное, как истинная мо-11 12 нархия». Уничтожив «вредную для Франции демократию» , Первый консул примирил Францию с Европой: «Война не могла уже иметь прежней цели своей: опасные и безрассудные якобинские правила, которые вооружили против Республики всю Европу, исчезли в своем отечестве...»13 Карамзин идет в своих рассуждениях и дальше: для него не имеет значения происхождение политика, если он способен вывести страну из разрухи и укрепить ее на прочном основании закона и общественного согласия.14 Образ не легитимного, но мудрого правителя противопоставляется образу законного монарха, не способного к управлению государством.
Еще одним шагом к объединению французской нации стал возврат общества к католицизму. Как и в других странах, религия во Франции являлась нравственным стержнем для большинства населения. Десять революционных лет смогли поставить католическую церковь в отверженное положение, но искоренить посредством правительственных указов в сердцах людей веру в Бога было невозможно. Восстановление культа католической церкви давало Бонапарту широкую поддержку среди крестьянства, прежде всего. С другой стороны, заключив «мирный договор» с папой, он имел воз-
можность поставить церковь на службу государству. Религия и государственная власть в его представлении были тесно связаны друг с другом.
26 мессидора 1Х года (15 июля 1801 года) уполномоченные папы и французского правительства подписали в Париже конкордат, определивший положение и права католической церкви во Франции. Католическая религия объявлялась «религией огромного большинства французских граждан». Полностью восстанавливалось свободное отправление католического культа, отменялось отделение церкви от государства.
«Вестник» помещает свой отклик на примирение католической церкви и Франции в майском номере 1802 года. Статья перепечатана из подконтрольной консулу Бонапарту «Gazette de France» и, разумеется, полна апологетики: «Религия сияла во всей своей пышности, во всем великолепии, в первый день Пасхи, во храме Богоматери. Никогда радость не была искреннее, и восторг живее; никогда Первый Консул не казался величественнее...»15
Необходимо отметить, что Наполеону посвящены заметки не только политического свойства. Большое количество публикаций, описывающих внешность консула, его распорядок дня, воинские парады и даже состояние здоровья Бонапарта, говорят сами за себя: Карамзин, как и многие русские дворяне, очарован молодым французским политиком.
«Вестник Европы» весьма лоялен и по отношению к внешней политике Бонапарта. Наполеон предстает миротворцем, главная задача которого - вернуть спокойствие и стабильность народам, истощенным войной. Глава государства, ищущий дружбы других держав, не может осмелиться нарушить с трудом обретенный Европой мир, - вот основная мысль статей Карамзина, посвященных обзору международной ситуации и роли в ней Франции.
После капитуляции Австрии 9 февраля 1801 года между ней и Францией был подписан Люневильский мирный договор. Франция получила все владения Священной Римской империи на левом берегу Рейна, Бельгию и Люксембург. Австрия была вынуждена признать вассальные по отношению к Франции республики - Батавскую, Гельветическую, Цизальпинскую и Лигурийскую.
В январе 1802 года одна из этих республик - Цизальпинская - была преобразована в Итальянскую, в ней вводилась конституция, которая повторяла большинство положений Французской Конституции. Наполеон Бонапарт объявил себя президентом Итальянской республики. Событие было неоднозначно воспринято европейской общественностью, некоторые периодические издания высказали сомнения в безопасности расширения влияния Франции. «Минерва» во втором томе за 1802 год помещает статью «О Республике Итальянской и политическом равновесии Европы»16. В статье, наряду с указанием на тот факт, что Лионская Консульта ни произвела в Италии решительных перемен, так как и до нее, Республика находилась под влиянием Франции, помещено рассуждение о нарушении равновесия политической системы в Европе.
Напечатав на своих страницах перевод немецкой статьи, русский «Вестник Европы» все же оказался менее проницателен в отношении внешнеполитических намерений Первого консула Франции. Лионская Консульта и политика Бонапарта в Итальянской Республике удостоились в «Вестнике» 8 хвалебных статей в 1802 году. Это не просто обзорные статьи политического характера - они наполнены восторженной сентиментальностью. Не расчетливый завоеватель, использующий все средства и военного, и дипломатического характера для усиления своего влияния, а все тот же кумир, талантливый политик, трудящийся на благо европейских народов, предстал перед русским читателем. «Он уже так славен, что ему мало думать только о славе своей, которая перелилась из одного века в другой: сир и благоденствие человечества должны быть все-
го прелестнее для истинно великой души...» Действительно, как верно подметил
Н.Ф. Дубровин, «... своеволие первого Консула вызвало протест всей Европы, но на защиту его явилась русская печать».18
Международная обстановка принесла вскоре очередные лавры Бонапарту: истощенная длительной войной Англия пошла на мирные переговоры с Францией. 27 марта 1802 года был подписан знаменитый Амьенский договор между Францией и ее союзниками Испанией и Батавской республикой, с одной стороны, и Англией - с другой. Вторая антифранцузская коалиция распалась. «Вестник Европы» следил за развитием событий Амьенского конгресса и в апреле опубликовал отзывы об очередном успехе французского правительства.19 Однако мир оказался недолговечным. Продолжающаяся французская экспансия и нежелание Англии оставить Мальту привели к новым осложнениям международной ситуации. В решение вопроса о Мальте оказалась втянутой и Россия. Русская общественность выразила поддержку Франции, - агрессия со стороны Англии казалась более реальной: «Можно полагать, что Англия, а не Франция начнет войну и даст ответ человечеству за новые бедствия людей». 20
Новую войну в мае 1803 года действительно начала Англия: в лучших пиратских традициях она захватила 1200 французских и голландских торговых кораблей, стоявших в разных портах мира. Действия Наполеона были ответными (он наложил эмбарго на английские суда и товары в портах Франции и ее вассальных республик), но тесная взаимосвязь российской и английской экономики стала перевешивать в русской дипломатии. Еще до изменения курса правительства переменилось и настроение общественности. Ряд мер Первого консула, направленных на укрепление собственной власти, рассеяли туман над его романтическим образом.
Первые нотки нарождающегося разочарования промелькнули в «Вестнике» еще в 1802 году. Недоумение у общественности вызвало учреждение Почетного Легиона -это был шаг человека, стремящегося к неограниченной власти и осознающего ее близость, создающего свою собственную элиту, пусть и на республиканских началах.21
После заключения мира в Амьене президент Трибуната предложил своим коллегам выразить желание, чтобы генералу Бонапарту был дан «блестящий залог национальной благодарности».22 В результате недолгих споров и тонкой политической игры Первого консула было предложено обратиться к народу с вопросом: не должен ли Бонапарт быть утвержден в своем звании пожизненно? Наполеон Бонапарт от имени французского народа был провозглашен пожизненным Первым консулом. В тот момент Карамзин нашел еще возможность оправдать действия Наполеона: «Бонапарте имеет право быть властолюбивым, а мы не имеем права укорять его властолюбием. Не народ французский, а Провидение поставило сего удивительного человека на степень такого
величия...»
Приняв из рук народа новую власть, Наполеон выразил пожелание, чтобы соответственно с этой переменой были произведены необходимые изменения в конституции. 16 термидора Х года (4 августа 1802 года) был принят Органический сенатус-консульт, известный как конституция Х года. По этой конституции власть Бонапарта делалась не только пожизненной, но и наследственной: он получал право представить Сенату своего преемника.
Но сильная консульская власть не противоречит политической доктрине Карамзина, и в январе 1803 года он еще находится под властью обаяния Бонапарта: «... Он, умертвив чудовище Революции, заслужил вечную благодарность Франции и даже Европы. В сем отношении будем всегда хвалить его, как великого Медика, излечившего
головы от опасного кружения... »
Активная дипломатия Наполеона вскоре усилила угрозу изменения положения на Балканах и в Германии, что вызвало среди окружения Александра I активизацию сторонников заключения союза с Англией. Тем не менее, окончательного поворота в курсе русского правительства в 1803 году еще не произошло. Александр выбрал тактику, ко-
торая на тот момент позволяла уклоняться от вступления в войну, вмешиваясь в европейские дела лишь тогда, когда они затрагивали непосредственные интересы России. Но тон публикаций в прессе сменился - даже в «Вестнике Европы». Связано это с политикой самого Бонапарта, все более расширяющего экспансию за пределами Франции и авторитарную власть - внутри страны.
Уже в октябрьском номере 1803 года появляются отзвуки правительственных сомнений: «Страшные приготовления французов уверили Европу, что Консул действительно и непременно хочет завоевать Великобританию...»25. «Мы, частные люди, не
знаем тайн кабинетов, но холодность между одной сильной Державой и Францией об-
наруживается весьма явно и должна иметь важные следствия».
В «Вестнике Европы» 1802-1803 гг., сквозь последовательное изложение позиции по отношению к Наполеону Бонапарту, проступает политический идеал государственного устройства, каким его видел Н.М. Карамзин. Во главе Франции стоит политик, умело использующий внутреннюю ситуацию в стране для обеспечения ее процветания и упрочения собственной власти. Наполеон использует дарования и деловые качества членов правительства для достижения всеобщей цели, играет на личных недостатках министров, сталкивает их интересы, и в конечном итоге - возрождает экономику, примиряет различные слои общества и добивается признания Консульской Франции другими державами. Первый консул имеет неограниченную власть и решает фактически все государственные вопросы. Демократия уничтожается как недопустимая для общественного блага. Вырисовывается система президентского правления с неограниченными прерогативами президента в исполнительной и законодательной сфере.
Карамзин издавал «Вестник Европы» в период весьма благожелательных политических отношений между Россией и Францией. Хотя Александру не приходилось контролировать отечественную печать так, как это делал Наполеон, считавший типографии своего рода оружейным арсеналом, все же анализ периодических изданий России начала XIX века показывает, что тон публикаций о Наполеоне всегда зависел от того, в каких отношениях находились Франция и Россия. В этом отношении «Вестник Европы» Карамзина - интереснейшая веха в развитии отечественной журналистики: он наглядно демонстрирует случай удачного совпадения правительственного курса и мнения издателя. Кроме того, Карамзин не только анализирует происходящее в Европе (оправдывая название журнала), он словно использует личность и политику Наполеона как показательный пример для Александра I. Пропаганде консульского режима русский издатель уделяет гораздо больше внимания, чем поддержке курса либеральных намерений собственного государя.
Статьи Карамзина иллюстрируют изменение взглядов на Наполеона значительной части образованного дворянства. Вскоре после принятия Наполеоном титула императора Карамзин сообщит брату Василию Михайловичу в письме: «Политические новости вам известны по газетам. Наполеон Бонапарте променял титул великого человека на
титул императора: власть показалась ему лучше славы». Но политика Консульства, отраженная на страницах «Вестника», удостоилась высокой оценки издателя, более того - она отражала его идеал государственного управления.
Источники и литература
1 Подробнее о наполеоновском мифе см.: Матюшенко Е.Г. Наполеоновский миф в России. / Наполеон. Легенда и реальность: Материалы научных конференций и наполеоновских чтений. 1996-1998. М., 2003. С. 174-194.
2 Дубровин Н.Ф. Наполеон в современном обществе и в русской литературе. // Русский Вестник. 1895. № 2-6; Дубровин Н.Ф. Попытки борьбы с Наполеоном при помощи периодической печати. // Русская старина. 1903. Т. 113. № 3; Сироткин В.Г. Русская пресса первой четверти XIX века на иностранных языках как исторический источник. // История СССР. 1976. № 4. С. 77-97; Наринский М.М. Наполеон в современной ему российской публицистике и литературе. // История СССР. 1990. № 1. С. 126-138.
3 Неустроев А.Н. Исторические разыскания о русских повременных изданиях и сборниках за 1703-1802 гг. СПб, 1875. С. 855.
4 Карамзин Н.М. К читателям Вестника. // Вестник Европы. 1803. Часть XII. № 23-24. С. 281.
5 Гиппиус В.В. Вестник Европы. 1802-1830 гг. // Ученые записки ЛГУ. 1939. № 43. Вып. 3. Серия филологических наук. С. 210-229.
6 Подробнее см.: Лотман Ю.М. Эволюция мировоззрения Карамзина (1789-1803). // Ученые записки Тартутского университета. 1957. Выпуск 51. С. 122-162; Лотман Ю.М. Сотворение Карамзина. М., 1987.
7 Лотман Ю.М. Колумб русской истории. // Н.М. Карамзин. История государства Российского. М., 1988. Книга IV. С. 9.
8 Лотман Ю.М. Эволюция мировоззрения Карамзина (1789-1803). // Ученые записки Тартутского университета...; Лотман Ю.М. Сотворение Карамзина. С. 281-287.
9 Жоффруа Ж. Л. Новая политика: насмешка над французской политикой. // Вестник Европы, 1802. Часть I. № 3.С. 17; Жордан К. Истинный смысл народного согласия на вечное Консульство Наполеона Бонапарте. // Вестник Европы, 1802. .№ 22, 23.
10 Вестник Европы, 1802. Часть I. № 1. С. 77
11 Вестник Европы, 1802. Часть I. № 1. С. 77.
12 Там же. С. 77.
13 Там же. С.72.
14 Вестник Европы, 1803. Часть XI. № 17.С. 79.
15 Вестник Европы, 1802. Часть III. № 10. С. 155-159.
16 Вестник Европы, 1802, Часть III. № 11. С. 245-253.
17 Вестник Европы, 1802. Часть I. № 3. С. 98.
18 Дубровин Н.Ф. Наполеон в современном обществе и в русской литературе. // Русский Вестник, 1895. № 2. С. 201.
19 Вестник Европы, 1802. Часть II. № 8. С. 371-378.
20 Вестник Европы, 1803. Часть VIII. № 8. С. 344.
21 Вестник Европы, 1802. ЧастьГУ. № 15. С. 242-243.
22 Кареев Н.И. История Западной Европы в новое время: в 7 т. СПб, 1894. Т. IV: Консульство, Империя и Реставрация. С. 95.
23 Вестник Европы, 1802. Часть III. № 11. С. 270.
24 Вестник Европы, 1803. Часть VII. № 1. С. 78.
25 Вестник Европы, 1803. Часть XI. № 19. С. 254.
26 Вестник Европы, 1803. Часть XI. № 20. С. 318.
27 Из писем к В.М. Карамзину. 1795-1826 гг. // Карамзин Н.М. Избранные статьи и письма. М., 1982. С. 223.